Воеводское управление в Уфе XVII века (Часть вторая)


Сложно назвать сферу военного или административного управления, которая бы не вменялась в обязанность российским воеводам XVII века. Тем не менее их главной задачей всегда было обеспечение безопасности населения своего уезда от внешних угроз. Для этой цели и был основан форпост на дальней юго-восточной окраине страны. Предполагалось, что Уфа предотвратит реставрацию власти Ногайской орды над башкирами, а также оградит их от претензий сибирских чингизидов. Однако современному читателю трудно объяснить тот факт, что не меньшую энергию уфимские воеводы прилагали к охране границ с соседними уездами Российского государства. Особенное беспокойство вызывала ситуация на смежных с Казанским уездом территориях. 
Так, в XVII веке между властями Уфы и Казани постоянно происходили конфликты из-за права сбора дани в сопредельных волостях. В этом споре административных субъектов активно участвовали и местные жители, стремившиеся выгадать себе более привилегированный статус. Конфликт был обусловлен тем, что приказные и служилые люди этих уездов существовали за счет податных сборов с подвластного населения. В Москву отправляли только ясак, собираемый пушниной. Вполне понятно, что от местных сборов зависело благополучие подьячих, дворян и стрельцов. Такая ситуация и создала благоприятную почву для законных и незаконных претензий на спорные пограничные волости.  Нередко борьба приобретала вооруженные формы. Например, в 1650 году казанские власти добились исключения из ведомства уфимских воевод дворцовых сел вокруг Челнов. Эта мера сразу же вызвала протест. В итоге царское правительство компенсировало эту потерю, передав в ведение уфимских воевод богатые дворцовые села Каракулино, Дуванеи, Пьяный бор и Иванцово, прежде платившие подати соседям. На деле же казанские власти согласились передать села уфимской администрации лишь спустя 10 лет. Это произошло благодаря протестам башкир и последовавшему грозному окрику из Москвы.  Почему же Казань затянула эту территориальную рокировку? Пауза была взята для того, чтобы организовать вывоз дворцовых крестьян из своих бывших сел в помещичьи деревни. В 1679 году приказчик села Каракулино Иван Черников-Онучин писал в Уфу, что «приезжали к нему в село Каракулино казанец Ларион Аминев с мензелинскими стрельцами и со многими людьми, а сказал де он Ларион, что у него есть нашего великого государя указ по челобитной казанца Григория Соковнина да Федора Зеленова, будто дана им деревню Пермякова в поместье». Однако приказчик не поверил казанцам, тогда их служилые люди «перехватили крестьян семь человек, связав, увезли с собой, а которые разбежались, и в то время без них крестьян их животы пограбили лошади и платье и посуду, да он же Ларион в Уфимском уезде в селе Колесникове многих крестьян перебил и увез с собой». После этого инцидента начались настоящие вооруженные стычки из-за крестьян спорных сел.  Возвращения вывезенных крестьян потребовали в своей челобитной и башкиры. Те платили оброк за пользование землей, и вотчинники не хотели терять этот доход. В 1679 году башкиры написали в Москву: «…тот починок поселен в их вотчине, а не в Казанском уезде, и они с тех крестьян в помощь себе в ясаке оброк емлют и ныне де казанцы стали в их вотчины приезжать и крестьян разорять и имать к себе, а будут учнут в их вотчины впредь насильством выезжать, и они башкиры учнут противиться». Предупреждение, что они «учнут противиться», в Москве поняли быстро и отреагировали строгим выговором, адресованным казанским властям. В правительстве еще не забыли, во что обошлось умиротворение башкир в ходе восстания 1662-1664 годов. С охраной западной границы уезда была связана и организация пограничной службы, контроль за которой был возложен на воевод. Каждую весну власти собирали конных служилых людей в Уфе,   для того чтобы распределить их по группам в 5-7 человек и отправить в «проезжие станицы», которые комплектовались из дворян, иноземцев и новокрещенов, служилых мещеряков и башкирских тарханов. В последней трети XVII века к ним добавились конные стрельцы, позже переименованные городовыми казаками.  Главной целью станичной службы являлось своевременное оповещение воевод о появлении военных сил противника, но при этом на станичников возлагались некоторые административные полномочия. Ежегодно с конца марта по конец ноября они были обязаны двигаться по строго определенному маршруту. Им нельзя было останавливаться на ночь в одном месте. Требование к служилым людям находиться в непрерывном движении в Уставе станичной службы от 1632 года выражено коротко и четко: «не сседая с коня». Указывалось передвигаться «скрытно и осторожливо», не разжигать огня на стоянках даже для приготовления пищи. Интересно, что почти половина таких групп отправлялась отнюдь не к южной степной границе уезда, откуда исходила угроза от калмыков и ногайцев, а в сторону мирного Казанского уезда.  Дело в том, что в XVI веке через Башкирию проходила старая сибирская дорога, соединявшая центр страны с дальними уездами. В XVII веке этот путь Москва стремилась запретить, полагая, что юго-восточная окраина, населенная «легкомысленными» кочевниками и полукочевниками, не может гарантировать безопасность стратегической коммуникации. Новый тракт был проложен через пермские земли, к этому времени вполне освоенные русским населением. Тем не менее крестьяне, стремившиеся нелегально переселиться в Сибирь, продолжали пользоваться старой уфимской дорогой. Этот же маршрут выбирали и торговцы, недовольные излишними поборами со стороны таможенных подьячих на легальном пути. Впрочем, уфимские воеводы «закрывали» западную границу не только для транзитных путешественников. Судя по наставлениям, которые давались главам станиц, они должны воспрепятствовать переселению в регион земледельцев из других уездов.  Уже к середине XVII века наметился процесс запустения восточных областей Казанского, Симбирского и Свияжского уездов. В Башкирию татар, марийцев, чуваш и удмуртов влекло многоземелье и необременительный ясак, который в  6-10 раз был меньше тех податей, которые платили земледельцы в Казанском крае или Сибири. Кроме того, здесь не проводилась политика насильственной христианизации мусульман и язычников, что для человека XVII века имело не меньшее значение, нежели облегчение налогового гнета.  Если станичники были обязаны постоянно находиться в движении, то заставы или караулы учреждались как постоянные в наиболее важных местах уезда. Здесь, как правило, требовалось круглогодичное военное присутствие. На «заставщиков» возлагались не только задачи обнаружения противника, но и охрана и сопровождение ясачных сборщиков. Такие заставы были на реках Тулве, Таныше, Уране, Арсе и Байте. Поскольку заставным головам приходилось иметь дело с большим количеством собранного ясака, то служба считалась весьма выгодной. Судя по челобитным уфимцев, назначение на заставы считалось пожалованием. Служилым людям, стоявшим с оружием на больших дорогах и переправах и бродах, трудно было удержаться от вымогательства денег и продовольствия у путников и местного населения.  В 1692 году черемисы и мордва всех 4 дорог били челом, чтоб «детям боярским и дворянам никому из них на заставах быть не велено, чтоб им от тех посыльных людей нигде бою и грабежу не было». В некоторых случаях на станичников, отправлявшихся в западном направлении, возлагались особые задачи. В наказе уфимцу Никите Лопатину в 1671 году предписывалось: «Стоять на Казанской дороге и смотреть на крепко проезжающих людей, которые едут в город Уфу расспрашивать всячески, которых городов и для чего и откуда едут, и да будет сыщется по расспросным речам хотя малым чем к воровству причастны к Стеньке Разину и тех людей расспросные речи немедля присылать на Уфу со стрельцами, а самому беречься накрепко, чтоб проезжающие люди объезжими дорогами в город Уфу не езжали». Теперь представим себе картину, когда еще до первой травы из Уфы в разных направлениях разъезжаются 30-40 конных патрулей. Была ли у местного воеводы уверенность в том, что все эти станицы не отклонятся от положенного маршрута, и как говорилось в наказах, доедут до «урочных мест»? Ведь речь шла о патрулировании территории, которая в полтора раза превышала площадь современной республики. При этом численность всего населения почти соответствовала числу жителей   нынешнего микрорайона Сипайлово. Тем не менее и здесь мы обнаруживаем простую и эффективную систему контроля, свойственную многим административным порядкам XVII века.  Каждому начальнику станицы (голове) давалась письменная грамота с точным указанием конечной точки маршрута, датой, именем станичников и подписью уфимских подьячих. Эту бумагу следовало спрятать в определенном месте маршрута. Для этой цели, как правило, выбирали дупла деревьев неподалеку от слияния рек или известных бродов. Через год новая станица должна была отыскать прежнюю грамоту, доставить ее в Уфу, а вместо нее положить свою. К примеру, в наказе уфимцу Федору Ивановичу Каловскому от 25 марта 1643 года было отмечено: «Память Федору Иванову сыну Каловскому да Ивану Никитину сыну Каловскому, а с ним толмачу Тимофею Малаю взять им собой четырех человек тарханов, ехать им в проезжую станицу на Яик на Сакмарское устье на Царев брод и сю память положить на Сакмаре на Цареве броде для подлинного своего доезду в приметном месте признаки, где мочно, и после него Федора и Ивана другим станичником. Буде они Федор и Иван Каловские до урочного места не доедут до Цареву броду, и им быти за то от государя в наказанье».  Самая дальняя станица XVII века, отмеченная в документах приказной избы, доезжала до Яицкого городка (нынешнего Уральска). В 1730 году казначей Уфимской провинции Федор Иванович Жилин отметил, что «от Уфы до Яицкого казачьего городка верховой ездой летней порой дней 10». Однако станицы никогда не шли по кратчайшему пути, они были обязаны осматривать все стратегически важные места, и прежде всего, броды рек. Нередко один маршрут следовало повторять несколько раз, ведь служба продолжалась до появления снежного покрова. Неудивительно, что эта обязанность считалась тягостной и расходной, ведь служилый человек отрывался от своего дома на весь период сельскохозяйственных работ. По этой причине еще в конце XVI века установилось правило, согласно которому станичная служба оплачивалась русским служилым людям, служилым новокрещенам и иноземцам. В Уфе ежегодно они получали по  7-8 рублей, что позволяло обеспечить прожиточный минимум для себя и своей семьи. Совсем ничего не платили башкирским тарханам, которые должны были довольствоваться тем, что их освобождали от платы ясака. В станицы служилых людей отправляли «в очередь». Вместо себя можно было послать брата, сына, племянника, даже официально не записанных в службу. Интересно, что уфимские воеводы не имели права вмешиваться в определение состава станиц. Для этой цели в Уфе избирались специальные «окладчики», которые благодаря своему авторитету получали право определять, кому и в какую станицу отправляться грядущей весной. Они вели учет очередности станичников. От их показаний на разборах зависело назначение или лишение денежного жалованья.  Впрочем, бывали случаи, когда окладчики брали взятки у богатых дворянских кланов Уфы, стремившихся оградить своих сородичей от долгих и тяжелых обязанностей. Один из таких эпизодов привел к судебному разбирательству, в котором показания давали все служилые люди Уфы, бывавшие прежде в станичной службе. В 1641 году на уфимца Василия Лопатина написали донос некоторые уфимские дворяне, обвинив его в том, что он получает денежное жалованье за своего брата Ивана, который никогда не участвовал в станичной службе. В ходе процесса все опрошенные уфимцы подтвердили, что «с ним Иваном на отъезжих на караулах, ни в станицы, ни в степь не езживали». Выяснилось, что Лопатина не привлекали по причине его неадекватного, с точки зрения уфимских дворян XVII века, поведения. Иван Ахмеметьев на следствии показал, что Иван Лопатин «в лес бегает и дни по 2, и по 3, и по 4 в лесу живет, да у крестьян села Богородского неводом с крестьянами с Демкой Кузнецовым Иван де Лопатин с ними на песку неводом рыбу ловил, и живучи с ними на песку из лука стрелял и кулаки бился и шахматы играл». Таким образом, все в Уфе знали, что Иван Лопатин уклоняется от прямых служебных обязанностей и ведет странный образ жизни. Однако это не помешало Василию Лопатину несколько лет получать за своего брата денежное жалованье.  В XVII веке город жил в обстановке постоянной военной угрозы. Как отмечено в наказе уфимскому воеводе Федору Ивановичу Сомову от 1664 года: «И жить им с великим береженьем неоплошно, чтоб на Уфе на городе и на остроге в день и в ночь караулы были безпрестанные. А для вестей против прежнего государева указу посылать им с Уфы в проезжие станицы детей боярских и сотников и стрельцов по-прежнему до урочных мест или до которых мест пригож, смотря по вестям».


Булат АЗНАБАЕВ

 
По теме
  Кушнаренковским районным судом Республики Башкортостан принято решение о лишении 34-летней жительницы с. Ахметово родительских прав  в отношении двоих малолетних детей.
В Сибае местный житель предстанет перед судом за убийство мужчины - Следственный комитет Сибайским межрайонным следственным отделом СУ СК России по Республике Башкортостан завершено расследование уголовного дела в отношении 68-летнего местного жителя по факту совершения им общественно-опасного деяния,
Следственный комитет
Совет по качеству - ГБУЗ РБ ГКБ №13 28 марта в ГБУЗ РБ ГКБ № 13 г. Уфа состоялся 34 Совет по качеству.  Понятие «качество» многогранно.
ГБУЗ РБ ГКБ №13
Конкурс чтецов выявил много одарённых студентов-медиков, влюблённых в поэзию. - Красное Знамя 21 марта в Нефтекамской городской больнице совместно с будущими коллегами из Нефтекамского филиала Бирского медико-фармацевтического колледжа прошёл праздник, посвящённый Всемирному дню поэзии.
Красное Знамя
ПОЗДРАВЛЯЕМ! С Юбилеем!!! - РКИБ Сегодня у нас аж целых два юбилея - у заведующего инфекционным отделением №2, врача-инфекциониста Розы Зуфаровны Гумеровой и Алёны Наиповны Бургановой – врача-инфекциониста, к.м.н., доцент кафедры инфекционных болезней БГМУ.
РКИБ
"Учитель года Башкортостана" 2024 года! - Отдел образования 28 марта в концертном зале "Башкортостан" состоялись церемония закрытия и завершение Республиканских конкурсов: "Молодой учитель года", "Учитель татарского языка и литературы",
Отдел образования
Мелким бесом «Чичиков» внедрился в НМТ… - Вечерняя Уфа В Национальном Молодежном театре РБ имени Мустая Карима 5 апреля пройдет премьера спектакля «Брат Чичиков», в основу которого положено знаменитое произведение Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души»,
Вечерняя Уфа